Прежний дом Сергея Кожевникова выглядел логично — где еще жить основателю “Русской медиагруппы”, как не в классической обстановке с антиквариатом? И вот теперь, когда на участке в Серебряном Бору выросло это чудо современной архитектуры по проекту южноафриканского бюро Saota, выясняется, что то, прошлое решение было вынужденным. Пятнадцать лет назад Кожевников покупал не столько дом, сколько участок, на котором уже был построен коттедж по технологии “канадский сэндвич”.
Дом в Серебряном Бору по проекту архбюро Saota из ЮАР отвечает ключевому принципу современной архитектуры — быть ближе к природе. Гостиная и столовая продублированы своими уличными аналогами.
“Мне не нравилась картонность дома, поэтому я позвал своего товарища, Сережу Иванова с “Мосфильма”, и поставил ему задачу: хочу видеть дом английского полковника, вернувшегося из провинции домой. Но поскольку английский дом делали русские, то получился идеальный дом русского барина”, — вспоминает Сергей. Когда несколько лет назад это “дворянское гнездо” пришло в негодность, стало ясно, что снести его и построить новый дом проще, чем ремонтировать, — и хозяина такой вариант полностью устраивал.
Боковой фасад. Второй этаж по площади больше первого, иначе построить дом нужного размера было просто невозможно.
“Я решил, что наконец сделаю все так, как положено заказчику, — заранее найду архитектора, все с ним согласую”, — говорит Сергей, который поначалу мечтал о доме с элементами стиля кантри. Но тут оказалось, что жизнь в Серебряном Бору накладывает кучу ограничений: высота здания не больше десяти метров, пятно застройки — не больше 260 м². А Кожевникову непременно хотелось высокие потолки. Стало понятно, что дом должен быть двухэтажным, с плоской крышей, причем второй этаж по площади больше первого. “А это уже современная архитектура”, — заключает он.
Скульптура “Агата” Григория Орехова.
Saota была выбрана методом “слепой дегустации” — Кожевников собрал фотографии домов, которые ему нравятся, а потом обнаружил, что большая их часть построена этим южноафриканским бюро. Первая встреча с архитекторами случилась в феврале. В Москве стояли умеренные, по нашим меркам, минус восемь, но для Грега Трюена и Роксанны Кайе это был самый холодный день в жизни. Южноафриканцы вспоминают, что первым делом решили пройтись по центру Москвы, и двадцатиминутная прогулка оказалась для них суровым испытанием. “Это хорошо — мы смогли понять чувства человека, который возвращается домой с холодной улицы”, — считает Роксанна. А на самом участке архитекторов взволновала уже не погода, а количество деревьев. “В наших проектах всегда сильна связь с природой, и нас поразило, сколько здесь зелени”, — говорит Грег. Окна в доме настолько большие, что поиск поставщика оказался проблемой, пришлось везти стекло из Литвы. Но для Saota объем остекления — вопрос принципа. “Люди не всегда осознают, что вокруг них существует огромный мир. Когда мы ставим между человеком и внешним миром мембрану, то разрушаем эту связь. Наша работа во многом заключается в том, чтобы восстановить ее”, — говорит Трюен.
В гостиной диван Mondrian, журнальный столик Bristol, приставной столик Bigger и ковер, все Poliform; кресла Nicci, OKHA. Вазы по дизайну Этторе Соттсасса, Bitossi, Design Dealer. Чтобы телевизор мог конкурировать со сценами живой природы, его заключили в “золотую” раму. Колонны облицованы панелями из черного стекла вперемежку с латунными рейками.
Воплощение идей южноафриканских архитекторов вообще оказалось задачей не из простых. “В коттеджном строительстве мало фирм, готовых работать в современном стиле”, — сетует Сергей, которому пришлось брать подрядчика из сферы коммерческой застройки. Непросто далась и лестница — у нее нет центральной опоры, она подвешена к балкону второго этажа и завитком спускается вниз. В России сделать ее никто не брался, пришлось заказывать в Германии и везти в Россию по частям, но дело того стоило: лестница стала стержнем дома, а ее центральное положение подчеркивает свет, льющийся сверху через световой фонарь. “Традиционный дом обращен внутрь, он построен вокруг очага. А современные здания с большим объемом остекления обращены вовне, и мне кажется, что так жить гораздо приятней”, — говорит Грег Трюен. Но здесь, памятуя о темных русских зимах, архитекторы решили частично остеклить еще и крышу.
Столовая. Люстра Nastro, Andromeda; стол Skorpio, Cattelan Italia; кресла Aston, Minotti. У окна скульптура Vegetables Патрика Лароша. На столе вазы Микаэля Верхайдена из концепт-стора Design Dealer.
Обстановка внутри дома — совместная работа Saota и московской студии Макса Касымова, который подключился к проекту на стадии бетонной коробки и разработал дизайн-проект на основе концепии Джона Кейси из студии ARRCC (это дизайнерское подразделение Saota). Команда Макса также подбирала в интерьер готовую мебель и делала вещи на заказ на собственном производстве. Иначе говоря, отвечала за то, чтобы дом вышел именно таким, каким мы видим его на фотографиях. А вообще главное в этой истории — это ощущение, что все остались довольны. Заказчик получил дом, подобного которому нет во всей Москве, Макс Касымов — масштабный опыт работы с крупным международным бюро, а южноафриканцы — незабываемые впечатления. Как говорит Джон Кейс, “для архитектора из Африки спроектировать дом, который часть года стоит в снегах, — это вдохновляющая возможность”.
Зона для завтраков и бар. Стол Platner Dining Table, Knoll; стулья, Verpan; ваза, Le Broom, из Design Dealer; люстра, Paolo Castelli; скульптура “Агата” Григория Орехова. За перегородками с металлическими вставками, Max Kasymov Interior/Design, скрывается кухня.
Центральный холл с винтовой лестницей, которую пришлось заказывать в Германии. Светильники Spiral SP3, Verpan. На полу керамогранит, Mirage.
Фрагмент главной спальни. Мягкая мебель из коллекции Aston, Minotti; торшер, OKHA; книги, Design Dealer.
Одна из детских. Кровать, стеновые панели и прикроватная тумбочка, все Max Kasymov Interior/Design. Настольная лампа, Oluce.
